Прошлое и его образ

Вопрос подлинности сведений о прошлом — один из краеугольных камней всей исторической науки. Многие даже считают, что именно в этом и состоит основная задача истории — в установлении того, каким прошлое было на самом деле. Однако эта истина, если до неё вообще возможно добраться, очень часто становится объектом различного рода изменений в интересах отдельных личностей, организаций и целых государств. О таких изменениях, их главных мотивах и последствиях пишет в своей книге «Прошлое — чужая страна» американский историк Дэвид Лоуэнталь.

Автор выделяет несколько основных побуждений к внесению правок в образ прошлого. Во-первых, это несовпадение желаемого и действительного. Часто оказывается так, что при детальном рассмотрении какое-либо событие или личность не обладают тем блеском или значением, которые приписываются им вне научной среды. В глазах некоторых людей собственно наука делает прошлое блеклым, лишает его легендарного, былинного характера. Такую историю сложно использовать в политических целях, строить на её основе различные модели идеологической обработки граждан, в связи с чем историки, разрушающие исторические мифы, часто становятся жертвами нападок со стороны различных политических сил, а при нахождении у власти людей радикальных взглядов — и со стороны государства. Самое очевидное проявление такого подхода к прошлому — различия в названиях одного и того же события в национальных исторических традициях. Так, например, в советской историографии присоединение западных частей Белоруссии и Украины именовалось освободительным походом, в польской же — вторжением. С вышеизложенным перекликается ещё один мотив — наличие у того, кто обращается к прошлому, конкретного интереса, цели этого обращения. Д. Лоуэнталь также отдельно выделяет такой интерес, как желание задним числом сделать себя частью какого-либо исторического сюжета . До сих пор на празднованиях Дня Победы можно встретить фальшивых ветеранов, которые вызывают трепет у большого количества людей возрастом и количеством наград, хотя чуть более осведомлённый человек с лёгкостью подметит несуществующее воинское звание или невозможную комбинацию медалей и орденов.

Ещё одна причина, которая уже не так очевидна — желание лучше представить себе историю. Автор связывает это намерение с деятельностью реставраторов. Восстанавливая уничтоженные или повреждённые здания, мы, разумеется, вмешиваемся в прошлое, однако делаем это не из корыстных побуждений. Если сравнивать этот мотив с предыдущими, он не выглядит пагубным, и его, пожалуй, можно признать полезным для самого сохранения исторического наследия. Вместе с тем стоит признать, что часто погрешности в реставрационных работах приводят к тому, что формируется неверный образ. Кроме того, встаёт вопрос о том, можно ли считать нечто восстановленное в целом объектом из прошлого. Ситуация в таком случае описывается как своего рода частный пример парадокса корабля Тесея. Примером здесь может служить Храм Христа Спасителя в Москве, который, как известно, был восстановлен с нуля. Из-за того, что этот факт упоминается нечасто, у неосведомлённого человека может появиться мнение, что нынешний облик храма является историческим, что неверно.

Ещё один момент, на который автор обращает внимание — неминуемость изменений. При рассмотрении исторических событий мы часто не обращаем внимание на то, что их понимание строится на наших, современных взглядах, а это уже своего рода ревизия, пусть часто и безобидная . Это действительно так, ведь каждый из нас обладает уникальным набором жизненного опыта, убеждений и прочего, что и влияет на оценку того или иного явления. Отказаться от этой оптики и смотреть на факты как бы невооружённым взглядом невозможно, можно лишь минимизировать влияние этих факторов. Другой стороной такой ревизии является