Учение Платона о законах правильного мышления

УЧЕНИИЕ ПЛАТОНА О ЗАКОНАХ ПРАВИЛЬНОГО МЫШЛЕНИЯ

Осипова А. А. Мастрюкова Т. В. студентки, 2 курса группы ПСО-21

ГБПОУ СО «Колледж гуманитарных и социально-педагогических дисциплин имени Святителя Алексия, Митрополита Московского»

Ключевые слова: Законы правильного мышления, традиционная логика, логика Платона, истина, диалектика, идея, суждение.

Аннотация. В статье рассказывается о логике Платона, его диалектике и философии. Рассматривается понятия Платона о законах правильного мышления в сравнении с законами традиционной логики.  

Наиболее знаменитым представителем объективного идеализма в древней Греции был Платон. Платон (первоначальное имя – Аристокл) родился в первые годы Пелопоннесской войны. Он являлся учеником древнегреческого философа – Сократа. Кроме Сократа он испытал сильное идейное влияние Пифагора, Гераклита и Парменида. В историю древнегреческой философии Платон вошел как основатель «Академии», в числе учеников которой был Аристотель.

В качестве введения к рассмотрению философских вопросов логики у Платона выступает его диалектика. Платоновская диалектика состоит в искусстве разбора понятий посредством серии логических выводов, основанных на переходе от частного положения к более общему, то есть на переборе различных случаев употребления соответствующих терминов. В понимании философа диалектика выглядит как систематизация приемов устной речи. Платон не видит определенного смысла в употреблении письменной речи для диалектических упражнений. Он пользуется результатами софистов – древнегреческих платных преподавателей красноречия. Однако у него возникают расхождения с софистами в суждениях о оценке роли чувственных аспектов познаний. Платон предлагает абстрагироваться от чувственного познания. Это составляет первую задачу его диалектики – переход от вещей, данных в опыте, к отвлеченным понятиям, то есть «сведение» представлений о вещах к их умозрительным аналогам.

Вторая задача диалектики («разделение») состоит в обратном нисхождении от абстрактного (мир идей) к конкретному (мир вещей). Эта задача была наиболее тяжелой для Платона. Он в итоге так и не смог доходчиво объяснить каким же образом идеи отражаются в вещах, отнекиваясь лишь косвенными доказательствами, что идеи – суть отражения вещей.

Также важное место у Платона занимали проблемы математического познания. Он вполне стоял на уровне математических достижений своего времени, но не мог похвастаться собственным вкладом в развитие античной математики. Математические термины были не редкостью в его разговорах даже на политические темы. В высказываниях мыслителя по философским вопросам математики характерен высокий уровень абстракции. Вот, например, какие слова вкладывает он в уста Сократа, объяснявшего Главкону (своему брату) смысл абстрактного понятия числа: «Так вот так и теперь думаю, –  продолжал я, – что когда говорится о науке счисления, – она будет делом отличным и много полезным для нас в отношении к тому, чего хотим, если стану заниматься ею для знания, а не для барышей. – Как же это? – спросил он (Главкон. – Н.С.). Вот как: то самое, что теперь сказали мы, сильно возвышающие душу и нудящие её рассуждать о числах самих в себе, никак не принимается в смысле тех чисел, о которых говорят, предлагая их души видимыми и осязаемыми телесно» («Политика или государство», ч. 3, кн. 7)

Платону казалось, что он доказал не выводимость математического познания из чувственного восприятия. Отсюда он, делая некоторое обобщение, заключает, что, по-видимому, и всякое знание не опирается на опыт, – а оно есть скорее припоминание, чем восприятие [1, с.31].

Можно отметить вклад Платона в традиционную логику.  Он не создал силлогистику, но в его умозаключениях можно отыскать вполне укладывающиеся в поздние силлогические схемы Стагирита (прозвище ученика Платона – Аристотеля). Вот, например, умозаключение по модусу второй фигуры Cesare, которое мы находим в диалоге Платона «Хармид»: «Стыдливость не есть нечто безусловно хорошее; сдержанность или чувство меры (σωφροσύνη) есть нечто безусловно хорошее. Следовательно, сдержанность не есть стыдливость».