Соотношение иллюзии и реальности в романе Джона Фаулза «Волхв»

Соотношение иллюзии и реальности в романе Джона Фаулза «Волхв»

Как утверждал шотландский философ Дэвид Юм, воспринимая какой-либо предмет, мы в любом случае имеем его зрительный образ, слуховой, осязательный и так далее. Мы узнаем о наличии предмета через наши ощущения или чувства, поэтому правильнее говорить, что перед нами не предмет, а сумма наших ощущений или чувственных его восприятий. Мы имеем дело не с действительностью, а с нашими ощущениями этой действительности, которые для нас и являются настоящей, безусловной и первичной реальностью. Что стоит за ними – неизвестно. Какой реальный мир за ними скрывается, мы никогда не узнаем, потому что не в состоянии «вышагнуть» из наших ощущений, воспринять существующее без них и помимо них. [Гусев 2018: 142]

То, что мы ощущаем, и то, что есть на самом деле, – далеко не одно и то же, но нам доступно только ощущаемое. Поэтому вполне можно утверждать, что действительность – это совокупность наших ощущений. Следовательно, вопрос о том, каков подлинный мир, совершенно бессмыслен, так как мы абсолютно отрезаны от него своей субъективной природой. Более того, не имеет смысла даже вопрос о самом существовании объективного мира: не всё ли нам равно, что стоит за нашими впечатлениями и стоит ли вообще что-либо, если единственно возможная для нас действительность – мир собственных чувств и ощущений. [Гусев 2018: 144]

В определенной мере иллюзорность мира литературного произведения – непременное условие его существования. Оно является одним из общих, основополагающих его свойств, с чем согласно большинство литературоведов: «Это всегда условный, создаваемый с помощью вымысла мир, хотя его «строительным материалом» служит реальность». [Чернец 1999: 198] Любое произведение, каковы бы ни были творческие установки его автора, – некоторая модель мира, живущая по тем законам (или в том хаосе), которые задает ей художник. В этом отношении творчество – всегда своеобразная «игра в Бога».

В творчестве Джона Фаулза тема условности, иллюзорности художественного мира является одной из ключевых. С точки зрения писателя, «ни научно, ни художественно выраженная реальность не является реальностью в её настоящем виде» [«Аристос» 2002: 294], так как она неизбежно становится интерпретацией последней. И эта интерпретация рождается в сознании её творца. Поэтому, создавая свой мир, писатель, как считает Фаулз, всегда отправляется в «путешествие в уме». В то же время «сознание – это зеркало, отражающее зеркало, которое отражает зеркало» [«Аристос» 2002: 73], поэтому творчество оказывается одним из тех бесчисленных зеркальных отражений, которые составляют внутренний мир художника. Отражение же это только иллюзия, и в некотором смысле обман, а не подлинная реальность, её абрис, создаваемый с некоторой точки зрения – точки зрения автора.

Однако такая творческая позиция порождает неизбежные вопросы: «кто от этого выиграет?», «для чего всё это?», «что от этого меняется?». Если художник не способен отразить реальность, то, в чём смысл его деятельности и её задачи? Попытки ответа на него становятся частью практически всего творчества Джона Фаулза.

Особенно ощутимо сплетение реальности и иллюзии в романе «Волхв». Творцом последней оказывается Морис Кончис, автор и режиссёр мистериального действа, пройдя по лабиринту которого, главный герой Николас Эрфе должен пережить своё второе рождение, осознать себя реального, себя в реальности. Средоточием же этой подлинной реальности является Алисон, дышащая живым теплом, «утраченным идеалом обыденности». [«Волхв» 2002: 115] Подлинная любовь Эрфе. В её имени звучит название цветка Alyssum, которое, как обнаруживает в конце испытаний Николас, произведено при помощи соединения греческого отрицательного префикса и слова «лисса» – безумие. [«Волхв» 2002: 606] В контексте проблемы соотношения иллюзии и реальности это имя приобретает особый смысл, ещё теснее связывающий героиню с горизонтом реальности: в нём звучит отрицание дионисийского исступлённого безумия вымысла.