Стратегии и контрстратегии дискурсивной власти в фильме Милоша Формана «Пролетая над гнездом кукушки»

Стратегии и контрстратегии дискурсивной власти в фильме Милоша Формана «Пролетая над гнездом кукушки»

Фильм «Пролетая над гнездом кукушки» очень интересен и незауряден, картина смотрится на одном дыхании, несмотря на длительность в два с лишним часа. Увлекательность обусловлена многими факторами, но прежде всего я обращала внимание на самих персонажей, за действиями и дискурсом которых очень любопытно наблюдать.

        В самой картине во внимание стоит брать три образа: два очевидных и один более скрытый. Прежде всего, глаз зрителя цепляет Рендл МакМерфи. Он сразу забирает все внимание на себя, и внимание не только других героев картины, которые восхищенно готовы следовать за ним, но и зрителей. Невольно начинаешь очаровываться этим продуманным до мелочей образом: его яркий бунтарский характер, способный любого «адекватного» человека закипеть, его способность нестандартно мыслить в типичном для себя, но совершенно непонятном для других русле и его специфичная манера доносить мысли прекрасно сочетаются с внешним видом  и манерой поведения, особенно запомнилось, как свободно и непринужденно он ходит по больнице, будто это место принадлежит ему, вальяжно сидит на стуле (особенно это видно на контрасте с другими пациентами).

        Когда очарованность МакМерфи немного притупляется, выходит на один план с описанным выше героем еще один персонаж. Это медсестра Милдред Рэтчед, и она в этом фильме показана как некий соперник Рендла, т.к. привычная для МакМерфи жизнь для нее сущий ад. Для себя она, помимо наложенных на нее привычных функций медсестры, выбрала еще одну функцию – манипулировать и подавлять личностные начала своих пациентов. Поэтому после появления Рендла МакМерфи в стенах психиатрической клиники порядок, созданный ею ранее, был нарушен, чем раздражал медсестру и заставлял ее бороться за прежнее устройство.

        Третий персонаж в экранизации получил мало внимания, хотя в книге являлся главным персонажем. Однако и на нем стоит остановить свой взгляд. Это «Вождь», «немой и глухой» пациент клиники, и, вроде бы, очень спокойный, хотя и мог бы быть авторитетным в связи с огромной силой. На него сразу обращает внимание МакМерфи, и, видимо, не зря.

        Теперь, после описания трех ярких персонажей фильма, можно перейти к стратегиям и контрстратегиям их дискурсивной власти. При просмотре мы видим, что уже вначале главный герой завоевывает внимание других пациентов своими редкими качествами, и далее первый пример контрстратегии не заставляет себя долго ждать: во время беседы МакМерфи с директором психиатрической больницы, второй решил сразу показать Рендлу свое место, начав диалог «свысока». МакМерфи, не растерявшись, также перешел в наступление, максимально оправдывая свои преступления юмором  и позицией жертвы (отождествление себя с другими преступниками, которые добились много, шутка про жвачку и про зашивание ширинки). С помощью простых приемов главный герой выиграл в этом «дискурсивном сражении», и директор психбольницы перестал себя как-либо превозносить и давить своим статусом при помощи опущения собеседника, как, видимо, он делал с другими пациентами.

        После данного акта, МакМерфи стал осваиваться в стенах клиники. Хотя это неправильно  сказано, он уже был свой, и небольшая группа больных уже принимала его. Но помочь ему закрепиться в этой группе и выдвинутся на лидирующие позиции помогла банальная игра в карты, которую МакМерфи обратил с пользой для себя, в результате чего другие пациенты стали не только лучше принимать героя, но и почерпнули у него его же принципы (здесь очень яркий пример то, как «психи» хотели выиграть сигареты, вместо привычного способа раздачи. Они позаимствовали этот стиль МакМерфи и использовали его в своих возможных условиях). Можно конечно сказать, что Рендл использовал манипулятивный прием в дискурсе, однако все эти приемы – это его сущность, он такой, какой он есть и специально ничего не продумывал для удержания внимания и манипуляций. Однако есть еще один персонаж, дискурс которого держится на манипуляции.