Социально-психологический анализ пьесы Е.Гришковца" Как я съел собаку"

               Индивидуальная работа по социальной психологии.

Социально-психологический анализ пьесы Е.Гришковца" Как я съел собаку"

                                                             Выполнила: Виктория Попа,

                                                                                          студентка первого курса, группа 2.4

                                                                       Преподаватель: Любовь Константиновна Русу

1. Пьеса «Как я съел собаку» — это «универсальная история взросления человека», опыт моряка, полученный им во время службы на Тихоокеанском флоте. Повествование ведётся от первого лица одним актёром то есть самим автором, как воспоминание человека о детстве, отрочестве, морской службе. Эта пьеса содержит множество жизненных историй из детства и юношества героя, который делится своим жизненным опытом так, будто этот опыт был получен лично каждым из зрителей. Автор анонсирует свой моноспектакль так: «Я расскажу о человеке, которого теперь уже нет, его уже не существует, в смысле он был, раньше, а теперь его не стало, но этого, кроме меня, никто не заметил. И когда я вспоминаю о нём или рассказываю про него, я говорю: „Я подумал… или я, там, сказал“. И я всё подробно помню, что он делал, как он жил, как думал, помню, почему он делал то или другое, ну, там, хорошее или чаще нехорошее… Мне даже стыдно за него становится, хотя я отчётливо понимаю, что это был не я. Нет, не я. В смысле для всех, кто меня знает и знал, это был я, но на самом деле тот „я“, который сейчас это рассказывает, — это другой человек, а того уже нет и у него уже нет шансов вновь появиться… Короче, мне пришлось или довелось, служить три года на тихоокеанском флоте… Вот какой был человек.». Герою немного за тридцать, он кое-что повидал и понял, но все это никому не нужно. Между ним и миром образовался некоторый роковой зазор, в эту щель сквозит, и эта драматическая коллизия становится для Гришковца главной. Человек не сводится больше к своей социальной роли, ему в ней тесно. А между тем скудеющая наша действительность с ее стремительными переменами, не затрагивающими ни души, ни разума, в личностях не нуждается абсолютно. Мир фантомен, все заняты какими-то страшно важными, но на поверку совершенно бессмысленными вещами вроде оформления дембельского альбома. Успел появиться новый тип людей, новый класс, если угодно, — эти люди прошли через все соблазны своей эпохи и не прижились в ней. Вот от имени этих новых лишних и говорит Гришковец. Все они начинают с нуля, и не зря его главный герой — “молодой человек тридцати — сорока лет”. Молодые люди в знаменитой пьесе Славкина могли так называться в силу своего бессмертного и прекрасного инфантилизма, способности поддаваться гипнозам собственной юности; молодые люди Гришковца никаким гипнозам уже не поддаются. Но ощущение начинающейся с нуля жизни точно так же обеспечивает им непрекращающуюся молодость. Гришковец предпочитает соприкасаться с голой реальностью: иногда для такого соприкосновения нужен шок вроде призыва во флот, иногда довольно накопившейся усталости. Между человеком и миром воздвигнуто слишком много препятствий. Гришковцу хочется отказаться от всякого вранья и договориться до себя — любой ценой. В некотором смысле его саморазоблачения на сцене — и буквальные, и вербальные — это такой сеанс психотерапии, который он сам же себе и устраивает. Просто чтобы после всех пертурбаций восьмидесятых—девяностых годов выстроить себе картину мира и разобраться, во что, собственно, превратилось загадочное Я.