Образ Марии в произведении "Дневник Сатаны"

Леонид Андреев – писатель, представитель Серебряного века в российской литературе. Из-под его пера вышло более пятидесяти рассказов, несколько пьес и романов на острые социальные темы. По мотивам Леонида Андреева книг было снято несколько художественных фильмов.

Лишь в 1898 году началась его карьера профессионального писателя – был опубликован рассказ «Бергамот и Гераська», который оценил Максим Горький. Маститый писатель привел начинающего Андреева на собрания кружка «Среда», помог опубликовать первую книгу «Рассказов».

Особенностями творчества писателя можно считать тяготение к абстрактности, обострение эмоциональности, использование фантастического гротеска, отсылку к извлеченной смертности человека и тщетное желание ее преодолеть – все эти приемы делают Андреева одним из родоначальников экспрессионизма и экзистенциализма. Жизнь писатель представлял как хаотический поток бытия, в котором человек обречен на одиночество; место Бога и Сатаны на Земле не дает покоя художнику: недаром его последний незавершенный роман «Дневник сатаны» (1919) развивает эту тему – люди оказываются хитрее и бесчеловечнее самого Сатаны.

В работе нами рассмотрен образ Марии в романе «Дневник сатаны». Необходимо начать со значения самого имени. Мария - берет свое начало от библейского имени Мариам со значением госпожа. В христианской традиции Мария – это земная мать Иисуса Христа, она – величайшая из христианских святых. Предпосылки возвеличивания Девы Марии всеми народами (родами) даны в Евангелие от Луки, где сказано от имени Девы Марии: «Величит душа Моя Господа, и возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем, что призрел Он на смирение Рабы Своей, ибо отныне будут ублажать Меня все роды; что сотворил Мне величие Сильный, и свято имя Его».

В начале романа «Дневник сатаны» описание Марии Магнусом и её образ в глазах Топпи отсылают нас к образу матери Иисуса. Магнус говорит: «Это – золото небес. Я человек неверующий, но даже я – даже я, м-р Вандергуд! – испытываю сомнения, когда встречаю взор моей Марии». Не просто так Магнус говорит «я человек неверующий», здесь отсылка к вере предельно ясна – Марию из романа хотят преподнести как Марию из библейского сюжета. Получается ли? Да. При виде Марии Топпи становится плохо: «Глаза его округлились, лицо покраснело, как от удушья, и по длинной шее волной проплыл кадык и нырнул где-то за тугим пасторским воротничком». Необходимо помнить, что Топпи – это черт, а согласно библейским сюжетам, «нечистым» становится дурно при виде чистого, божественного. При виде Марии Топпи восклицает: «– Мадонна!», эквивалентом имени Дева Мария является имя Мадонна. У Магнуса очень хорошо получается представить свою «дочь» не просто как нечто божественное, а как прородительницу Иисуса. Сам Сатана искренне верит в этот мираж: «Ведь она же ничем не показала, что уже знакома со Мною?». Автор иронизирует, влюбляя Сатану в Марию: « разве тебе не нравится такая комбинация: Сатана – и Мария? Мария – и Сатана!». В библейских сюжетах такое не только не возможно, такого рода чувство у Сатаны абсурдно.

Но в романе Мария хорошо справляется и с другим значением