Внутренняя Монголия в годы культурной революции через призму транснациональной истории

Внутренняя Монголия в годы культурной революции через призму транснациональной истории.

        В последнее время огромный интерес вызывает транснациональная история, так как до определенного момента весь исторический процесс рассматривался через призму имперской истории, т.е. не принимались в счет видения и переживания малых народностей или стран, которые не могли конкурировать с крупными государствами или нациями. Как говорит Крис Бэйли из статьи «Transnational history» об этом: «термин «транснациональный» дает ощущение движения и взаимопроникновения. Это в целом связано с изучением диаспор, социальных или политических, которые пересекают национальные границы и т. д.». Из ее утверждений мы видим, что «транснациональная история» так же имеет место среди западных историков, хотя она занимает не столь большое место, как, например, у стран, получивших независимость после Второй Мировой войны.

        Данная статья посвящена положению Внутренней Монголии в очень противоречивый период как культурная революция через призму транснациональной истории. Один из первых, кто занялся вопросом Внутренней Монголии является Оуэн Латимор, который в своей статье « Inner Mongolia-Chinese, Japanese or Mongol?» рассмотрел многие моменты в истории как раз через интересы самих монголов. В своей статье Оуэн Латимор пишет: «Внутренняя монгольская проблема» на самом деле является псевдомонгольской проблемой. Каждый аспект в нем отражает грань проблем в Китае целом. Т.е. Латимор призывает китайских властей считаться с интересами самих монголов как в современной политике Китая по отношению АВРМ, так к более объективности многих исторических процессов, так как без этого невозможно выстроить правильный как политический и экономический курс к Внутренней Монголии.

        Я полностью согласен с мнением Латимора, который написал статью еще в первой половине 20-го века, но проблемы, которые он рассматривал также актуальны и по сей день. Ведь современный Китай переживает те же трудности во взаимопонимании с малочисленными народами, в том числе с монголами. По-моему, заслуживает большее внимание исторический процесс во Внутренней Монголии в годы культурной революции, так как наблюдается много противоречий между китайскими и монгольскими источниками.

        Как пишет Мотянь Линь: «Цзян продолжала говорить: Внутренняя классовая борьба является более сложной, потому что революционные массы состоят из предателей,  некоторые из реакционных партийных организаций, многие из них находятся под влиянием советских спецслужб, поэтому они должны быть пойманы и наказаны. Кан Шэн сказал, что Уланха имеет большое влияние, поэтому необходимо сначала устранить его пагубное влияние внутри вооруженных сил, но мы не против монгольского народа, а против реакционеров, таких как Уланха. Внутренняя Монголия, советский ревизионизм. Есть еще подпольные организации, они  могут начать расширяться, но вы не бойтесь!»

Как пишет Мажинский: «С образованием Автономного правительства Внутренней Монголии (1947 г.) отношения монгольской политической элиты и КПК строилась не только на паритетных началах, но и на основе уступок со стороны Пекина. С образованием КНР и началом форсированной индустриализации со стороны Пекина была сделана попытка взять под контроль политическую элиту АРВМ. В период «большого скачка» КПК были предприняты шаги по «чистке политических кадров» Внутренней Монголии, которые касались преимущественно монголов. Однако монгольской элите удалось сохранить свои позиции. Во время «культурной революции» в АРВМ действия Пекина привели к столкновениям местных жителей с армией, политической нестабильности и отстранению Уланху со всех постов. Но и после ухода монгольского лидера с политической сцены Внутренней Монголии нестабильная ситуация в политике и экономике продолжалась вплоть до 1976 года. Итогом политического противостояния центра и монгольской элиты стало изменение высшего кадрового состава в правительстве и различных организациях АРВМ. Численность монгольских кадров значительно уменьшилась на всех уровнях власти - на смену монголам, к концу «культурной революции», пришли ханьцы. Это было сделано для того, чтобы избежать «сценария» Уланху, т.е. ограничить самостоятельность национальной элиты.»