Творчество В.Белова в литературном контексте 1960-х-1970-х годов

Творчество В.Белова в литературном контексте 1960-х-1970-х годов позволяет говорить об общих закономерностях, отразивших движение общественной мысли этого периода, а также закономерностях, связанных с нравственным осмыслением особого социального и духовного феномена семьи. Обратившись к характерной для «деревенщиков» проблематике (прошлое русской деревни, ее этические и социальные традиции, разрушение патриархального семейного уклада, духовный кризис современного человека), В.Белов, безусловно, демонстрирует в ряде своих произведений идеологическую и поэтическую близость с такими писателями, как В.Овечкин, С.Залыгин, Б.Можаев, А.Солженицын, А.Яшин, Е.Дорош, Е.Носов, В.Лихоносов, В.Астафьев, В.Распутин, В.Шукшин, и это далеко не случайно.

Характеризуя пафос «деревенской прозы», историк литературы Ю.Сохряков заметил, что, воспевая патриархальный семейный уклад, внутреннюю гармонию человека, «представители "деревенской прозы" боролись с представлениями о деревне как о невежественном и косном мире, где царит мрак и убогость»107. Действительно, поэтизация отчего дома, крестьянской традиционной этики, гармоничных супружеских отношений, светлого мира детства, семейного счастья объединяет всех «деревенщиков».

Д.Лихачев утверждал, что «каждый культурный подъем в истории так или иначе связан с обращением к прошлому»108. Культурный подъем 1960-х, 1970-х годов стал следствием широкого общественного движения, которое выразилось в заметном росте национального самосознания и обусловило характерные черты его воплощения в произведениях искусства. Конечно, этот процесс нельзя представить как единодушный порыв, как общий поток единомышленников. Для каждого писателя, безусловно, этот путь был особым, индивидуальным.

Понятие «деревенская проза» соотносится с творчеством писателей, вышедших из деревни и пишущих о деревне, хотя они не только выходят за ее границы, но остро сознают и выражают общенациональные проблемы. Не совсем точный термин «деревенская проза» (как, впрочем, и «натуральная школа», и «орнаментальная проза», и «лирическая проза», и «тихая лирика») имеет длительную традицию бытования в литературной критике и истории литературы и обозначает он явления, характеризующиеся общностью нравственно-философских исканий и сходством поэтики.

Импульсом к созданию произведений для писателей «деревенской прозы» послужило противостояние тем многочисленным творениям, из которых совсем исчез человек, его вытеснили герои с их героическими делами, наводнившие производственную литературу 1950-х годов. Характерное для писателей отрицание тенденции воспринимать человека как функцию реализовалось в обращении к жизненной правде, основанной на понимании «праведной» жизни как непрерывающейся традиции. Так, например, о замысле «Последнего поклона» В.Астафьев писал: «Словом, думал я думал, и вышло, что мне надо рассказать о своих земляках, в первую голову о своих односельчанах, о бабушке и дедушке и прочей родне, стараясь не особо-то унижать и не до небес возвышать их словом. ... И жизнь их обыкновенная была привлекательней всех выдуманных, из папье-маше слепленных, бутафорской краской выкрашенных героев, у которых всегда грудь вперед и "передовая мысль" наготове. Вот и начал я помаленьку да полегоньку писать рассказы о своем детстве, о селе родном и его обитателях, о дедушке и бабушке, ни с какой стороны не годных в литературные герои той поры»109. Импульсом к рождению «Привычного дела» послужило желание В.Белова «защитить своих земляков, простых русских людей, которым уж совсем невмоготу было»110.