Межкультурный литературный диалог Ж.Ж. Руссо и Н.М. Карамзина

УДК 80, УДК 82.091

МЕЖКУЛЬТУРНЫЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ДИАЛОГ Ж.Ж. РУССО И Н.М. КАРАМЗИНА

Беляева Анастасия Николаевна

belyaevaan95@mail.ru

Студентка Алтайского государственного университета, Барнаул, Россия

Научный руководитель: Е.Ю. Сафронова

В литературоведении стало традиционным осознание влияния творчества Жан Жака Руссо на формирование сентиментального творчества Николая Михайловича Карамзина. Однако межтекстовые связи в творчестве двух сентименталистов рассматриваются лишь на основе самых известных произведений Карамзина – «Бедной Лизы» и «Острова Борнгольм», таким образом, за пределами внимания исследователей оказываются зрелые произведения Н.М. Карамзина. В данной работе в качестве объекта исследования выбрана повесть Карамзина 1796г «Юлия» с целью выявления сходств в сюжете и образах героев «Юлии, или Новой Элоизы». Основной целью нашей работы является прослеживание диалога между Руссо и Карамзиным, определение традиций и новаторства в творчестве русского сентименталиста.

Важной чертой повести «Юлия», по словам Татьяны Александровны Алпатовой, является проявление философского антропологизма Карамзина, которое характеризует его творчество после событий 1793 г. во Франции. Этот факт также объясняет важность анализа более поздних произведений, так как это позволит выявить динамику в сравнении с текстами Руссо.

Определим основные сюжетные сходства произведений. Во-первых, чувства героев характеризуются взаимностью. Однако, если в романе Руссо Юлия любит только Сен-Пре (даже будучи замужем за Вольмаром), то чувства карамзинской героини распространяются на двух кавалеров.

Во-вторых, следует отметить, что обе героини нравятся многим мужчинам в обществе. Например, у Руссо почитателями Юлии были Вольмар и Бомстон, Легкоум, Храброн и Пустослов – у Юлии Карамзина. Причем Карамзин сознательно дает этим персонажам классицистические «говорящие» имена, чтобы в ироничном ключе показать предпочтения героини. В этом наблюдается отличие текстов: Карамзин сознательно использует «говорящие» имена в традиции сатиры Державина и Кантемира.

В-третьих, с развитием сюжета прослеживается ярко выраженная эволюция чувств героинь. С разной силой и в разном порядке обе Юлии проходят через такие этапы чувства, как симпатия, отчуждение, страсть и подлинная любовь. Например, Карамзин так описывает состояние Юлии после осознания греховности своей измены: «Сельский домик! Я могла, но не умела быть счастлива в тихих стенах твоих; я вышла из тебя с достойнейшим, нежнейшим супругом; возвращаюсь одна, бедною вдовою, но с сердцем, любящим добродетель.». Схожие чувства – стыд, смущение, сожаление – испытывает Юлия Руссо в письме XXXII: «Не так я жалею о том, что слишком много отдала любви, как жалею, что я ее лишила величайшего очарования. Сладостная прелесть добродетели исчезла как сон; погасло то божественное пламя, которое одушевляло и возвышало нашу страсть. Мы погнались за наслаждениями, и счастье бежало нас».

Еще одна важная черта сходства – описание нравственных переживаний и эмоционального состояния героев сопровождается заметками о состоянии природы или окружающих объектов: «Казалось, что сама природа брала участие в их радостях: она цвела тогда во всем пространстве садов своих. Везде благоухали ясмины и ландыши; везде пели соловьи и малиновки; везде курился фимиам любви, и все питало удовольствиями любовь наших супругов.» [Карамзин] – «Вдали от главной постройки, принадлежащей господину д’Орбу, раскинулось окрест несколько шале, - под их соломенными кровлями найдут укромное прибежище любовь и радость - друзья сельской простоты. Румяные молочницы не болтливы и умеют хранить чужую тайну, ибо нуждаются в этом сами. Ручьи, пересекающие луга, окаймлены прелестными рощицами да зарослями кустарника. А дальше, под сенью дремучих лесов, обретаешь приют еще уединеннее, еще глуше.» [Руссо, письмо XXXVI].