Успенский Фёдор. Скандинавы. Варяги

Успенский Фёдор. Скандинавы. Варяги. Русь: Историко-филологические очерки. М.: Языки славянской культуры, 2002. С. 9-138.

Введение

Проблемы, связанные со скандинавским влиянием на Русь, становятся актуальными в послепетровский период, т.к. в это время приобретает значимость идея национального достоинства, престижа. Здесь, я думаю, все же встает вопрос о “национальности” как таковой: в какой период мы можем говорить о ней?

Историков больше интересуют голые факты, “соврал” или “сказал правду” летописец. Чем правда хрониста XIII века отличается от правды историка XX века?

        Период тесных скандинаво-русских контактов совпадает с христианизацией стран, что накладывает отпечаток: многие культурные процессы протекали синхронно.

Часть I: бытование имен собственных

В эпоху двоеверия связи между людьми  определялись родовыми связями и уподоблялись им. Квинтэссенцией родовых связей зачастую служило имя. Династическое имя: родовые традиции и международные связи

 “Многоступенчатость” контактов: дописьменная Русь, XI-XII век с христианскими государствами. Традиция имянаречения была консервативна в отношении наследников власти. В основном в честь предка, связывало с историей рода -> набор имен довольно скудный. Имянаречение для других членов семьи предполагало бОльшую проницаемость для внешних влияний. Каждое имя значимо, носит системный характер. В конце X-XII веков размыкаются границы родового мира, система имен приобретает ряд новых изменений. Но почему именно в это время? Автор не поясняет, но, видимо, связывает это с призванием варягов. Распространена многоименность: у одного параллельно есть несколько имен, причем не всегда только церковное и мирское. 

Имя Святослав/Святослава: сестра конунга Кнута Свейнссона Могучего - Santslsue, представлено и в польском. Но среди славян не так много носителей этого имени. Святослава: мать из королевского славянского рода (возможно, полька). По версии Титмара Мерзербургского - дочь Мешко Первого, сестра Болеслава. У Адама Бременского - то ли сестра, то ли дочь Болеслава. В исландских сагах - Сигрид Гордая - считалась шведкой, о сыне не упоминается. В сагах мать Кнута - Гуннхильд, называется дочерью Бурислава (Болеслава?) Вендского. В подтверждение теории: Гуннхильд Кнут называет одну из своих дочерей. Польская принцесса = Гуннхильд? Но мать Кнута - славянка. Возможно, были еще связи: женой деда по отцу - Харальда Синезубого - была славянка Това, но факт родства не подтвержден. Возможно, Кнут больше славянин, чем скандинав.Имя Това - точно скандинавское. Она перенимает обычай ставить камни по умершим предкам, причем имя Мстивоя (отца) там написано было (что говорит о том, что скандинавам это что-то дает), а вот имя матери - нет. Вероятно, оно просто не было известно среди скандинавов.

        В итоге: не предполагалось, что Святослава будет править, ей дают славянское имя, также связь с Пястами (родовое имя которых носила Святослава) была престижной среди датчан. При этом мальчики - Кнут и Харальд - названы чисто скандинавскими именами. 

        Святослав: мать Helga, отец - Ingvarr, дед - Hrörek. Тогда, связь Святослава с варяжским родом сомнений не вызывает. Если бы планировалось, что он будет связан со Скандинавией, то будущий наследник носил бы имя в честь предка по мужской линии, но ориентация демонстративно меняется. Я считаю, что это достаточно закономерно: ведь с рождением Святослава, как мне кажется, род уже достаточно закрепился на Руси, что и ведет к переориентации. Предки Рюрика не упоминаются - скандинавская составляющая на глазах тает. 

        Начиная с Владимира Святого, процесс имянаречения усложняется. Появляются крестильные имена, а также род Рюриковичей расширяет династические связи. В X-XI вв. на Руси известен только один Святослав вообще (и его потомки).

        Вальдемар Великий получил имя в честь Мономаха. Но почему, если он со временем взошел на престол? Потому что вырос на Руси, мать была славянкой, также он не готовился к правлению. При этом славянские связи с самого начала имели для его судьбы очень большое значение. Полагаю, это вновь подтверждает тезис о том, что имя больше использовалось для установления связей и “определения судьбы” потомка, чем для установления связи с предками.