Пересечение капитализма и книгопечатной технологии в формировании воображаемых сообществ

Пересечение капитализма и книгопечатной технологии в формировании воображаемых сообществ

Бенедикт Андерсон, известный английский политолог и социолог, в начале своей самой знаменитой работы "Воображаемые сообщества" писал, что важнейшими источниками зарождения идеи «Воображаемых сообществ» стали капитализм и печатные технологии.

По мнению Андерсона, печать вообще была первой и самой важной отраслью зарождающегося капитализма (в своем исследовании, ссылаясь на "Галактику Гутенберга" Маршалла Маклюэна, он формирует новый термин - печатный капитализм; очень меткое определение ушедшей эпохи, не правда ли). Конечно, и до книги существовали товары для массового потребления - но это было зерно, рис, иными словами, что-то, продаваемое по весу или размеру, как ткань. Книга же стала первым товаром индустриальной эпохи - один экземпляр неотличим от другого, количество копий неограниченно. Книгопечатание стало источником важнейшего аспекта национальной идентичности - печатного языка, который впоследствии стал национальным языком.[4]

Производство и продажа книг были частью процесса капиталистического развития. Соответственно, книготорговцы стремились увеличить свою потенциальную аудиторию. Число людей, читающих на латыни, не могло быть слишком большим. Это вызывало интерес к людям, которые потенциально могли не только говорить, но и писать на своем родном языке. Отчасти интерес к национальным языкам был подогрет такими процессами, как Реформация.

«Источник воображаемой связи кроется во взаимоотношении между газетой как формой книги и рынком.» [1, c.85]

До изобретения книгопечатания существование предполагаемой религиозной общины во многом зависело от обширных и непрерывных путешествий. Важным аспектом западного христианства в период его расцвета был поток преданных своему делу верующих людей, которые путешествовали в Рим из разных частей Европы, проходя через известные центры монашеского образования. Эти престижные заведения, где собирались люди разного происхождения – будь то ирландцы, датчане, португальцы, немцы и т. д. – воспитывали чувство священной важности благодаря необъяснимой близости их членов в монастырской столовой. Похвальным вкладом церкви стало превращение монастырей в центры создания и распространения книг, охватывающих не только религиозные тексты, но также литературу и исторические отчеты, особенно хроники. Однако книги оставались дефицитными и дорогостоящими, поскольку трудный процесс копирования одной рукописи часто занимал месяцы или даже годы. В результате книги стали высоко цениться и была нужда относиться к ним соответственно, что было положительным моментом. Тем не менее, это также сделало их недоступными для менее привилегированных слоев общества, что привело к нехватке грамотных людей. Следует отметить, что ситуация в России была сравнительно лучше, чем в Западной Европе, где неграмотность была распространена даже среди многих феодалов

В конкретную эпоху консенсус был достигнут как обездоленным чернокожим населением, у которого не было возможности получить грамотность, так и влиятельной элитой, которая считала книги привилегией, предназначенной для избранных. Однако в 15 веке нашей эры представители различных социальных слоев начали понимать, что книга несет в себе нечто большее, чем просто развлечение или абстрактное знание — она обладает потенциалом служить грозным оружием для распространения информации для достижения конкретных целей. Если Владимир Мономах писал свои «учения» прежде всего для собственного потомства, то влиятельные деятели последующих эпох стремились передать знания всему населению. Эти люди были разделены на две отдельные фракции — традиционалистов и дальновидных интеллектуалов, широко известных как духовенство и мыслители эпохи Возрождения соответственно. Обе фракции стремились пропагандировать свои идеи, чтобы привлечь значительное количество последователей. Так началась «битва интеллектов», продолжавшаяся на протяжении всей истории, хотя и претерпевшая трансформации. Книга действительно превратилась в мощное «оружие», однако она никогда не служила просто проводником философских и политических идеологий — она также просвещала читателей и предоставляла им бесценную новую информацию.