Типология тургеневских характеров в произведениях

В принципах изображения человека непосредственно воплощается авторская концепция сущности человека, его места в мире, его взаимоотношений с разнообразными силами, законами и факторами, действующими в обществе и в природе. Такая концепция во многом определяет структуру любого литературного произведения, но в романе ее первостепенная роль очевидна. Здесь от нее зависит все — тематика и проблематика, характер конфликта, специфика построения сюжета и системы образов, решение проблем художественного пространства и художественного времени.

Равновесие противоположностей

Субъект повествования:

-Не принимает ни одну их тех ролей, которые могли бы как-то связать его с миром персонажей.

-Внесюжетное положение повествователя.

-Дистанция между повествователем и персонажами.

-Повествователь оказывается в одном измерении с читателем и принципиально отличается от персонажей.

-Эмоции повествователя слишком универсальны, чтобы создать представление о какой-то вполне определенной, неповторимой личности.

- Можно воспринимать просто как носителя речи, о котором ничего не нужно знать и которого не нужно представлять себе конкретным живым человеком. -Может воздержаться от прямой оценки воссозданных им явлений и может дать ее в самой резкой и откровенной форме.

-В романах Тургенева для построения диалогической сцены наиболее естественна позиция внешнего наблюдения (или достаточно высокая степень приближения к ней).

Уровни человечности

Типология тургеневских характеров:

-Категория людей «прежнего времени», от которого современный человек уже отрезан необратимыми социальными и культурными переменами. К этой категории принадлежат, например, Марфа Тимофеевна Пестова, Арина Власьевна Базарова, старый слуга Лаврецкого Антон и бывший дядька Базарова «потертый и проворный старичок» Тимофеич. На фоне «новейших поколений» этих людей отличает какая-то удивительная несуетность и своеобразное чувство собственного достоинства.

В их жизнь не входят все «болезни» современной личности, источником которых является самолюбие; зависть, мнительность, озлобленность и т. п. В сознании этих людей самооценка неразрывно связана с их социальным положением; они никогда не забывают о том, что они дворяне или, напротив, крепостные слуги. Но такое самоощущение не может обернуться у них ни спесью, ни чувством собственной неполноценности. Дело в том, что для этих людей нет социальных положений, которые воспринимались бы как унизительные. Человек «прежнего времени» измеряет свое достоинство особыми критериями. Людям такого типа достаточно сознавать, что они действую т и живут сообразно своему «званию», чтобы уважать себя независимо от всего остального. Это возможно прежде всего потому, что человек «прежнего времени» не отделяет себя от своего «звания». И в неменьшей степени потому, что каждое из существующих «званий» освящено в его глазах оправданиями высшего порядка.

Мы видим человека, у которого сознание и жизнь подчинены готовым нормам, заданным традицией.

Общенародные традиции, на которых зиждется жизнь этих людей, живы только в их собственном сознании. Сами они — старики, доживающие свой век, а все, кто их окружает, живут уже по другим законам.

Эти живые воплощения «прежнего времени» нужны Тургеневу для того, чтобы современность предстала в отчетливой соотнесенности с прошлым — как следствие распада былого общественного единства.

Пандалевский и Пигасов, отец Лизы Калитиной и жена Лаврецкого, Паншин и Гедеоновский, Курнатовский и Николай Артемьевич Стахов. Основа всех побуждений этих людей — эгоизм. Их истинная цель — житейское преуспеяние. Этим людям категорически отказано в нравственном самосознании, в религиозности, в патриотизме, в элементарной принципиальности.