Славление в русской и российской хоровой музыке

Славление

        Настоящее Славление — это глубокое проявление любви, радости, уважения и благодарности по отношению к тем, кого славят. Это живое общение славящих с прославляемыми.
Механистичное, не очувствованное «славление» — подобно мёртвому ритуалу.
Слово «Слава» без наполнения его чувством — пустой звук.

Славления Богам проводились в основном в местах силы родом или родами. Выплеск положительных эмоций, положительной энергии накапливался в таких местах. Поэтому их называли капищами. Позже христианские первосвященники разрушив и разорив капища строили на их месте свои церкви.
Желательно, что бы славление было кратким. Можно собрать всю мощь в одном слове и тем сильнее будет следствие. Не словесный поток, но сжатая молния обращения, в которой собрано самое убеждающее. Древние заклинания состояли из кратких речений.

В Киевской Руси еще до принятия христианства существовала традиция исполнения славословий в адрес князя и его доблестной дружины по случаю смотра войска, выступления в поход, возвращения с победой. В «Слове о полку Игореве» читаем:

Кони ржут за Сулою

Звенит слава в Киеве

или там же:

Пели песню старым князьям,

Молодых настало время славить нам<…>

Здрав будь князь, и вся дружина здрава!

Слава князьям, и дружине слава!

В начальном хоре «Солнцу Красному слава!» из оперы «Князь Игорь» А.П. Бородин воспроизводит, по-видимому, обычное восхваление князя перед выступлением в поход.

Ритуальные здравицы князю звучали также на пирах, на свадьбах, после удачной охоты. Сохранились косвенные свидетельства того, что подобные славословия уже тогда не только возглашались, но и пелись; порой — с инструментальным сопровождением. Описывая в поэме «Руслан и Людмила» свадебный пир у князя Владимира-солнца, Пушкин вводит певца-Баяна, воспевающего молодую княжескую чету под аккомпанемент гуслей. Вот эти строки:

Но вдруг раздался глас приятный

И звонких гуслей беглый звук;

Все смолкли, слушают Баяна:

И славит сладостный певец

Людмилу-прелесть и Руслана

И Лелем свитый им венец.

     Сходное вокальное восхваление в адрес Морского Царя находим в опере Н.А. Римского-Корсакова, где персонаж Садко в шестой картине одноименной оперы поет величальную песню под аккомпанемент гуслей: «Славен, грозен Царь Морской!».

             Практика прославления отразилась и в фольклорной песенной традиции, в частности, — в вокальном восхвалении жениха и невесты во время свадебного обряда, к которому непосредственно примыкал церковный ритуал венчания.

Наряду с прославлением Господа, вокальное величание применялось на Руси и по отношению к благородным, знатным (то есть — выполняющим Божью волю в высоком чине государственного управления) людям: великим князьям, царям, боярам, воеводам и др.

               В эпоху средневековья в их честь, по-видимому, пелись гимны из церковного и, реже, из фольклорного обиходов, иногда соответствующим образом переадресованные. Прямых свидетельств на этот счет история не сохранила, что само по себе обращает на себя внимание. Ведь до нас дошли множество письменных источников, например, духовных величаний. Следовательно, скорее всего они и выполняли тогда роль государственных гимнов. Косвенное подтверждение церковного облика русских средневековых гимнов находим и в кантах петровской эпохи. Многие дошедшие до нас славильные песнопения того времени напоминали знаменный распев. Текст их строился в традициях акафиста или псалма, а одноголосная мелодия — по канону церковного мелизматического (распевного) пения. Вокальная строка не имела инструментального сопровождения и не разделялась на такты, что также отсылало к традиции православного богослужебного напева.