Киберпространство как территория государства

Может ли киберпространство быть территорией государства?

Реальное и виртуальное пространство. Как в условиях современных реалий соотнести их между собой? Но, пожалуй, самый главный вопрос как соотнести реальность и виртуальную жизнь в правовом аспекта и как они должны регулироваться правовыми нормами?

Для начала стоит определиться со значением термина «киберпространство». Киберпространство — это система коммуникативных действий и отношений, а также ресурсы, накапливаемые в результате совокупной человеческой деятельности, связанные в единую глобальную структуру. Верховный суд США дал киберпространству такое определение: «Уникальный носитель, известный его пользователям как киберпространство, не находящийся на определенной территории, но доступный каждому в любой точке мира через Интернет». Исходя из этого, мы можем сказать, что, в отличие от реально ощущаемого нами пространства на Земле, киберпространство – внематериальная сущность, которая существует в мышлении человека и его сознании. Это понятие социальное, а не географическое. По сути, киберпространство существует, поскольку существуют люди, в сознании которых, и через девайсы, используемые этими людьми. Некоторые теоретики относят киберпространство к res nullis или же  res communis, в зависимости от той точки зрения, к которой мы обратимся. Но общий смысл этих теорий представляется один и тот же: всё киберпространство в целом, или же Интернет не являются принадлежностью какого-либо государства и не подпадают целиком под его юрисдикцию. Его международный статус схож с международным статусом объектов космического пространства, таких как Луна, например. Поскольку любое государство может вести свою деятельность используя киберпространство, если это не противоречит основополагающим принципам международного права, но тем не менее, официально такой правовой статус международного пространства нигде не закреплен. Да и можем ли мыть придать киберпространству какой-то официальный международно-правовой статус, если его сложно классифицировать.

Почему встает такой вопрос? Я считаю, что потому, что хоть само по себе киберпространство и относится к общему достоянию, и ни одно государство не имеет права распространять свою юрисдикцию на всё киберпространство, но тем не менее, на него распространяется некая территориализация, поскольку, через него проходит информация, воспринимаемая реальными гражданами, находящимися на территории реального государства, многие правоотношения также возникают, изменяются и прекращаются в киберпространстве. Тогда мы приходим к тому, что будучи альтернативным пространственным измерением, киберпространство является фактором разрушения Вестфальской системы, в том числе и трансформации ее стержня — института суверенитета. Киберпространство характеризуется некоторыми западными исследователями как «пресловутый враг суверенитета». Конечно, учитывая, что, как мы писали ранее киберпространство существует больше в сознании людей, мы можем сказать, что в виртуальном пространстве имеется и виртуальный суверенитет. Но знаковой проблемой виртуального суверенитета является проблема определения юрисдикции, т. е. определения национального законодательства, под регулирование которого подпадают те или иные отношения в киберпространстве. Категория «юрисдикция» пересекается с территориальным верховенством. Понятие «юрисдикция» апеллирует к территориальному фактору. Юрисдикция ограничена территорией государства.В отношении проблемы киберпространства вопрос обостряется минимальным значением территориальности для возникновения и развития общественных отношений в киберпространстве. В связи с технологическими особенностями функционирования киберпространства отношения между виртуальными акторами могут охватывать территорию различных стран. Свободное использование средств коммуникации при передаче информации в киберпространстве является одним из ключевых положений организации всемирной глобальной сети. Действия виртуальных акторов переводятся в электрические импульсы, которые могут транзитом пересекать территорию различных стран. Однако распространение правовых норм транзитных стран на социальные отношения, складывающиеся между акторами киберпространства, необоснованно.
        И тут мы приходим к вопросу, является ли киберпространство территорией? Ведь, если оно принадлежит какому-то государству, на него распространяются его юрисдикция и суверенитет, то стоит поговорить и о территории, так как суверенитет относится к территориальному аспекту.  В международном праве под территорией понимается весь земной шар, включая его сухопутные и водные пространства, недра и воздушное пространство над ними, а также космическое пространство. Все эти пространства с точки зрения международного права разделяются на территории государств, территории с международным режимом, территории со смешанным режимом, и у каждой из них имеется свой международно-правовой статус. С одной стороны, да, мы не можем не согласиться с тем. Что киберпространство окутывает весь земной шар и должно каким-то образом соотноситься с территорией государства, но как это сделать? С точки зрения международного права территория государства как материальное понятие включает в себя сушу, недра, внутренние и территориальные воды, воздушное пространство над территорией государства. И в целом, говоря о территории мы всегда подразумеваем какую-то географическую среду. Но мы не имеем материальной составляющей территории государства в киберпространстве. Тогда как мы можем говорить о юрисдикции государства в киберпространстве, о его суверенитете в киберпространстве.