Сущность внешнего мира

“Привет, Рене! Сегодня в метро у меня было странное ощущение - я несколько станций не мог понять, существует ли это все на самом деле. Все казалось таким странным, немного расплывчатым что ли… Я стал думать, ущипнул себя даже - не знаю, не понимаю - может это бред какой-то, но ведь действительно - как понять сплю я или нет? Я потом подумал, может это вообще не важно, все равно ведь уже еду на пару, но все же хочется разобраться. Ты что думаешь?”

Дорогой друг! Ты задаешься одним из центральных философских вопросов из раздела онтологии, я и мои коллеги в свою очередь тоже пытались в нем разобраться. Однако сразу хочу оговориться, что полноценное объективное понимание ни под силу ни мне ни любому другому даже очень талантливому мыслителю, сущность внешнего мира необъятна. Размышления о пространстве и времени, человеческой природе, нормах морали, все это вторично относительно вопроса метафизического характера о существования мира. Кое-какие выводы в этой области мной были сделаны в трудах «Рассуждение о методе, чтобы верно направлять свой разум и отыскивать истину в науках» и «Мир, или Трактат о свете».

В попытках установления что является бытием, где заканчивается заблуждение, выдумки и начинается объективная реальность, я решил отбросить и поставить под сомнение все, что есть в этом мире. В сухом остатке остались «Я» и мой мыслящий разум. Мои противники скажут, Рене, но как же, вокруг нас природа, города, другие люди, а я отвечу, что все это может быть видением, восприниматься в силу определенных обстоятельств лживо и доказать обратное возможности не представляется. Надо сказать, что используемый мной принцип эпохе, который ставит под сомнения все метафизические явления и измышления активно развивался еще Пирроном из Элиды, считающимся основателем античного скептицизма сотни лет назад^[1]. Указанный подход упоминался и Аристотелем в «Метафизике». Хотя Аристотель никогда не был скептиком, догматичность его философии, его стремление представить доказательства математической точности каждому философскому утверждению вызывает множество вопросов. Именно древнегреческий радикальный скептицизм, развиваемый многими философами, например Секстом Эмпириком на позднем этапе его существования, дал мне инструмент для формирования собственного философского течения. Он справедливо ставил под сомнение убеждённость иных мыслителей, в частности Аристотеля и его последователей в своей правоте.

Таким образом, конечно, я не первый «чистый наблюдатель» в мировой философии, однако позволю заметить, что я кое-что сделал первый. Я пришёл к выводу о том, что процесс мышления, ставящий под сомнение бытие, воспроизводимый тем самым «Я» опровергнуть невозможно. Ведь как можно поставить под сомнение сомнение^[2].

Размышляя об этом, я пришёл к следующему выводу: в мире есть две субстанции - душа и тело. Душа определяется разумом, а тело протяжённостью, и они полностью отличны друг от друга. Ни один объект или субъект, кроме человека, не совмещает в себе эти две субстанции. Хотя я предполагаю, что разум может существовать без тела, ведь существование последнего тоже можно поставить под сомнение.

Не хочу тебя вводить в заблуждение, поэтому упомяну, что субстанции на самом деле три. Третьей и высшей является Бог. Схоластическое образование и изучение работ Августина привели меня к тому, что его существование неоспоримо^[3]. Бог является последней инстанции в определении истины, именно благодаря нему гарантируется существование двух других инстанций, он может как вразумит, так и запутать человека, его разум. При этом Бог совершенен, поэтому он вводит людей в заблуждение относительно наших мыслей и идей. Ведь в ином случае это было бы проявлением его несовершенства. Таким образом, истинность моего изречения о логической взаимосвязи существования человека и его мышления неоспорима^[4].