Процесс Даниэля-Синявского и его общественно-историческое значение

Процесс Даниэля-Синявского

и его общественно-историческое значение

В 1965-м году Юлий Даниэль и Андрей Синявский были арестованы КГБ. Поводом для задержания стало вскрытие факта того, что писатели публиковали свои работы за рубежом под псевдонимами «Николай Аржак» (Даниэль) и «Абрам Терц» (Синявский). Там они переводились на иностранные языки, публиковались, распространялись и имели определенный успех. Публикация текстов на территории Советского Союза была невозможна из-за цензуры. Писателям были предъявлены обвинения по статье 70 уголовного кодекса РСФСР – Антисоветская агитация и пропаганда (при Сталине, скорее всего, это была бы 58-я статья об измене).

Даниэля обвиняли в создании повестей «Искупление», «Говорит Москва» и рассказов «Человек из МИНАПа», «Руки». Синявский был обвинен в написании статьи «Что такое социалистический реализм» и повестей «Любимов» и «Суд идет».
Данные публикации, по мнению обвинения, порочили советский государственный и общественный строй.
Кроме того, Андрею Донатовичу вменялась в вину отправка собственных работ и рукописей Даниэля (а так же некоторых текстов А. Ремизова, которого, однако, к делу привлекли в качестве свидетеля). Публикация произведений за рубежом стала возможна благодаря знакомству и сотрудничеству Синявского с Элен Пельтье-Замойской, дочерью французского дипломата.

КГБ долго занимался поисками и пытался установить настоящие личности Аржака и Терца. Публицисты понимали, что их арест – вопрос времени. Синявский впоследствии говорил о том, что они с женой готовились к нему за десять лет, просто старались оттянуть этот момент. Однако, все равно, задержание произошло неожиданно – среди бела дня, когда он направлялся в МХАТ, где преподавал в то время, на лекцию. Даниэля задержали спустя четыре дня в аэропорту Внуково.

Даниэль считал реальной опасность установления нового культа личности на рубеже 50-х и 60-х годов. В повести «Говорит Москва» он поднял  действительно волнующую его проблему закоренелого страха в сердцах советских людей. По сюжету компания молодых людей, отдыхая летом на даче, слышит по радио неожиданное заявление: десятое августа объявляется «днем открытых убийств», гражданам разрешается безнаказанно убивать подобных себе людей, разумеется, с некоторыми исключениями – запрещено убийство военнослужащих, детей, не достигших шестнадцатилетия, работников транспорта и милиции, а так же насилие и грабеж. Герои, а вместе с ними и читатель, после этого долго пытаются осмыслить возможность этого события, возможность принятия такого решения властями, и не могут. Даниэль, как и Синявский прошедший через войну, но, в отличие от друга, заставший более жестокую его сторону и получивший ранение, как никто понимал ценность человеческой жизни. Потому и представляется для него невозможным мир, где «открытые убийства» - реальность. А именно таковой представлялась ему реальность в эпоху сталинизма. По этой причине так важно для писателя было высказаться против подобного беспредела, против убийства человеком подобного себе.

Синявский в рассказе «Суд идет» высказывается против убеждения «цель оправдывает средства». Герои этого произведения не видят всей низости путей, которыми добираются до заданных точек, в то время как автор убежден в том, что для достижения высоких целей необходимо избирать высокие, то есть благородные, средства. «Ты одно пойми: главное — великая цель наша. Ею все и мерь — от Шамиля до Кореи. Этой целью любые средства освещены, все жертвы оправданы» - говорит сыну Сереже главный герой Владимир Глобов.  
Марина мечтает сохранить молодость, Карлинский мечтает показать Марине свое превосходство над ней, Терц мечтает открыть глаза читателей на истинную сущность поступков персонажей.

Даниэль и Синявский в своих публикациях создавали персонажей, с которыми не ассоциировали себя, но на примере которых показывали образы и мысли, которые считали неверными, даже преступными. Однако именно в следовании подобным идеям их и обвинили. Синявского, к примеру, называли антисемитом. Писатели и адвокаты говорили о том, что нельзя путать литературных персонажей и авторов, нельзя авторам приписывать слова и мнения героев произведений.

Это был первый открытый политический процесс в СССР, когда обвиняемые с самого начала и до самого конца не признавали себя виновными. Это не могло не вызывать восхищения у сторонников обвиняемых. Как высказывался в дальнейшем Владимир Буковский, большинство будущих диссидентов, правозащитников и других решило тогда для себя следовать примеру Синявского и Даниэля. Таким образом, их стойкость стала прецедентом для последующих поколений диссидентов. По словам же самого Синявского, признание себя виновными стало бы убийством Терца и Аржака, а значит, стало бы и самоубийством для них с Даниэлем.