Лекции по "Истории"

1.Лев Толстой и Короленко против смертной казни

Статьи Короленко и Толстого стали откликом на введение практики военно-полевых судов (в связи с усиленной и чрезвычайной охраной государства), необоснованные смертные приговоры, бесчинства полиции и даже внесудебные казни. Насилие и беззаконие, бессудные расправы над людьми вызвали протесты всех левых партий: социал-демократов, эсеров, трудовиков и даже кадетов, всех честных людей, в том числе В. Короленко («Бытовое явление»), Л. Толстого (статья «Не могу молчать») и др.

Владимир Галактионович Короленко (1853-1921).

Публицистические статьи Короленко нередко становились крупными явлениями общественной жизни. Именно Короленко и Толстой привлекли внимание всей читающей России к голоду 1891-1892 гг. и многим способствовали борьбе с ним.

Уважение любой человеческой жизни - безусловный нравственный и правовой императив для Коленко. Он в ряде статей и заметок бичует ужасные нравы русской жизни, в частности в военной среде. Свой горячий протест Короленко возвышает против открытого насилия и беззакония в тюрьмах и полицейских частях, выступая против практикуемых в них пытках над подследственными и обвиняемыми.

После принятия Манифеста от 17 октября 1905 года Короленко публикует статьи о смертных казнях, широко применяемых военно-полевыми судами в ускоренном порядке, без права на защиту и других гарантий правосудия. Всю силу своего таланта Короленко направил на борьбу с применяемыми смертными казнями военно-полевыми судами и с самой этой казнью. В «Бытовом явлении (Записки публициста о смертной казни)» и «Чертах военного правосудия» писатель откровенно показывает, что в российском обществе смертная казнь стала «бытовым явлением», «простым и публичным делом».

Короленко воспроизводит перед своими читателями позорные и отвратительные черты этого укоренившегося в русской жизни «Бытового явления» («Русское богатство» 1910), с потрясающей силой рисуя картинки мучительных ночей, пережитых «смертниками», когда в каждом шорохе, в каждом скрипе дверей слышится приближение смерти. Писатель достоверно описывает последние свидания приговоренных к смерти с родными, попытки самоубийством предотвратить казни, многочисленные вопиющие примеры непоправимых судебных ошибок.

В публицистике Короленко чувствуется острая боль и сопереживание человека, заглянувшего в чужую, трепещущую в предсмертных судорогах душу. Короленко дает уничтожающую критику «военного правосудия» за отсутствие в нем элементарных гарантий от напрасной смерти, и от «риска судебного убийства».

Силы слова Короленко, его выступлений оказалось недостаточно для того, чтобы отменить смертную казнь в России. Однако в отдельных случаях ему через печать и личные хлопоты все же удалось освободить людей, уже находившихся в руках палача. «Чеченец Юсупов за грабеж был приговорен к смертной казни. Короленко ходатайствовал перед главным военным прокурором генералом Масловым, который приостановил исполнение приговора. В результате административного расследования и выявления лжесвидетельствования смертный приговор был отменен.

Короленко клеймит репрессии чрезвычайных следственных комиссий, выносящих в административном порядке смертные приговоры, осуществляющие административные, в том числе коллективные, расстрелы. Он приводит случаи расстрелов невиновных людей (расстрел Аронова и Минкина за хлебную спекуляцию, хотя было известно, что власти не усмотрели с их стороны нарушение декретов). Наблюдая те ужасы, страшные преступления, которые приобрели массовый характер, Короленко более осторожен при решении вопроса о существовании такой меры наказания, как смертная казнь. Не возражая против смертной казни как исключительной меры наказания с учетом состояния и характера преступности в обществе, Короленко считает недопустимыми бессудные смертные казни. Он неустанно повторяет, что действие следствия должно проверяться судом.