Рецензия на спектакль Гришковца «Одновременно»

                   Рецензия на спектакль Гришковца «Одновременно»

Гришковец является сегодня одним из самых популярных, узнаваемых и в тоже время необычных драматургов. Большинство своих произведений он переносит на сцену самостоятельно, как полноправный создатель и уникальный художник. Спектакли одного актера принимаются сегодня не всеми зрителями, многим наскучивает однообразие на сцене, многие не понимают, как один человек может воплотить в своем лице целое произведение, наполненное многочисленными образами и метафорами, а некоторые вообще не считают это театром, а скорее длинным стэндапом, жанр которого очень популярен последнее время.

Однако спектакли Гришковца – это не стэндапы, а именно полноценные спектакли, которые хоть и подаются через одно лицо на сцене, но в то же время наполнены бессловесными вставками, которые дают сделать зрителю передых между частями текста.

Я решила рассмотреть такой спектакль, как «Одновременно», потому что в нем наиболее точно переданы все особенности творчества Гришковца, а также он представляет не чисто комедию, но и имеет философские черты.

Содержание произведения – длинный монолог на многозначную жизненную тему: все в мире совершается одновременно, но человек не способен это охватить, а настоящая красота и счастье заключены в маленьких деталях, событиях, случаях и вещах, которые человек попросту не замечает. Также Гришковец затрагивает такую важную проблему, как знание, осознание и осязание окружающего мира, при этом подает материал на простых и нередко забавных или умиляющих примерах, которые разряжают атмосферу и добавляют развлекательный элемент в сложное рассуждение.

Когда «поднимается занавес», мы видим практически пустую сцену в легком полумраке и главного и единственного актера. За его спиной стоит небольшой реквизит: два анатомических плаката, повернутые к зрителю обратной стороной, вентилятор, стул, на нем лежит шапка пилота. И изначально нам не ясно, как эти предметы способны повлиять на ход действа, быть может, они просто украшение и заполнение пустого пространства. Однако вскоре, после того как прошло как минимум полчаса спектакля, Гришковец приступает к исполнению главного театрального правила, которое обозначил еще сам Чехов: «если на сцене висит ружье, оно обязательно должно выстрелить». Ни один из предметов, находящихся в рамках сцены не остается не обыгранным. Иногда, правда, это происходит совершенно нелепо, по-детски. Например, предлагая зрителю почувствовать, что сейчас на небе летят одновременно тысячи самолетов, Гришковец надевает пилотскую шапку, забирается на стул, включается вентилятор и звучит сентиментальная мелодия, сменяется цветовая гамма прожекторов. Так, автор хочет, чтобы мы отдохнули от текста, погрузились в музыку, помечтали о своем, подумали или просто переварили сказанную им информацию. Такие музыкальные паузы, хоть порой нелепы, но все же вступают очень вовремя, давая зрителю перерыв перед следующим актом философии, рассуждения и юмора.

Больше всего в этом спектакле мне понравился именно юмор. Он и правда напоминает стэндап. Непосредственная манера, с которой Гришковец рассуждает об абсолютно бытовых и житейских вещах, превращая их, в философские примеры, помогает даже самому скучающему зрителю погрузиться в атмосферу, посмеяться и расслабиться. Текст Гришковца никогда не перегружен. Он легок, звучит, как простой монолог разговорчивого собеседника, а самое главное – откликается в каждой душе. Ведь события, который приводит в пример Гришковец случались практически с каждым, а чувства, о которых он говорит, испытывал любой.

Тебе уютно от самой атмосферы этого монолога. Каждый абзац начинается с небольшого предисловия, зачина, который ты жадно впитываешь, ожидая юмора, который так или иначе завершает каждый абзац. Юмор спасает, помогает понять, расслабляет и приносит удовольствие. При этом юмористическая составляющая не только в тексте, но и во внешнем виде актера.

Сама его подача – картавая, со словами-паразитами, частыми запинаниями представляют собой речь, которая знакома и близка каждому. Мы и сами часто так запинаемся, спешим и заикаемся, когда хотим поделиться чем то объемным и важным, а потому речь Гришковца прямо отражается в наших душах, дает теплоты и даже некую уверенность – если уж актер на сцене не самый блестящий оратор, то нам и вовсе это позволительно в обычной жизни. Неуклюжесть его образа нисколько не наигранна – в ней сама жизнь, непосредственность и обыденность, которой порой так не хватает на экспериментальных сценах других театров. Ведь в любом виде искусства, как бы не развивался пафосный артхаус или холодный и равнодушный и нездешний постмодернизм, любому иногда хочется обыденной обстановки, знакомого сюжета и понятного повседневного характера. При этом Гришковец постоянно контактирует с аудиторией напрямую, а не через символы.