От расследования к приговору. (по кн Н.Коллманн "Преступление и наказание в России раннего нового времени")

Глава 7. От расследования к приговору. (по кн Н.Коллманн "Преступление и наказание в России раннего нового времени").

НЕЗАВИСИМОСТЬ СУДЕЙ

Иностранцы рисовали противоречивую картину судопроизводства в России. Дж. Флетчер (Англ. поэт и дипломат, автор описания Русского царства в XVI в) писал в 1590 году: «Здесь нет ни одного, кто бы имел судебную должность или власть, переходящую по наследству или основанную на грамоте, но все определяются по назначению и воле царя, и судьи так стеснены в отправлении своей должности, что не смеют решить ни одного особенного дела сами собой, но должны пересылать его вполне в Москву, в Царскую Думу».

Другие представляли воевод, наделенными неограниченной властью. Йодокус Крулль, писавший в самом конце XVII века, провозглашал, что «царь один... назначает и смещает магистратов... при них имеется дьяк, или секретарь, и иногда еще один заседатель вместе с ними; они разбирают все вопросы, произнося окончательное и абсолютное решение по всем делам, и имеют все полномочия приводить в действие свои приговоры, вовсе не дожидаясь апелляции». Дж. Перри, работавший над своим сочинением в 1710-х годах, считал, что в России «все зависит от воли судьи: опираясь мнимым образом на какую-нибудь статью закона, он может направить его по произволу своему в ту, или другую, сторону». Как цинично замечал Перри, даже если воеводы должны были передать решение по смертному приговору Москве, «всегда вопрос представляли так, что наказание было согласно их желанию». Многие наблюдатели подчеркивали всевластие царя, признавая, что по любому решению можно было подать ему апелляцию1.

Отступая от стереотипа о деспотизме, эти иностранцы ухватили динамизм, свойственный московскому делопроизводству: судьи были автономны, но за центром всегда оставался контроль, а судящиеся стороны могли воспользоваться правом апелляции. B стремлении дать судьям полномочия вершить суд без задержки законы подчеркивали, что те должны принимать решения самостоятельно[425] [426]. Судебники и 1497, и 1550, и 1589 годов ориентируют старших судей на вынесение приговоров и осуществление наказаний вплоть до смертной казни, а судьям низших рангов советуют передавать решение на усмотрение первых (но историки не обнаруживают свидетельств, что те так поступали); губные старосты получали сходные полномочия: «А списков в розбойных и в татиных делех старостам и целовальником на Москву к бояром к докладу не посылати, а вершити им розбойные и татиные дела по сему наказному списку» (Медынский губной наказ 1555 года) [ст. 14]. B другом месте этого наказа добавлено (от имени царя), что «то [ответственность за казнь преступников. — Примеч. авт.] есми положил на ваших душах»1. Региональные уставные грамоты 1488 года (Белоозеро) и 1614 года (Устюжна Железопольская) и воеводские наказы, как правило, дают судьям установку наказывать виновных в крупных преступлениях без ссылки с центром (имеются региональные вариации); наказы напоминают воеводам, что сам факт их назначения государевым указом дает им власть, использовать которую они должны в соответствии с теми или иными законодательными установлениями. По наблюдению B.H. Глазьева, «объем полномочий губных старост по наказам из Разбойного приказа различался, как это было у воевод». B указах часто встречаются наставления управлять «смотря по тамошнему делу», но это означало: в рамках закона[427] [428].

B продолжение тринадцатилетней войны с Речью Посполитой издавались указы, усиливавшие власть судей. Так, 25 мая 1654 года ответственным за охрану правопорядка в Москве было указано арестовывать преступников, проводить расследования и вешать их «не писав о том к великому государю о указе». C той же суровостью в сентябре 1655 года полковым воеводам было приказано «вешать безо всякого переводу» ратных людей, которые будут разорять и жечь селения и угонять в плен людей на местности, через которую они проходят или на которой располагаются. C нарастанием социального недовольства в 1660-е годы инструкции местным агентам власти становятся все более настойчивыми. Указ 1661 года, по которому в Смоленск был направлен стольник для сыска убийства солдат, пополнявших хлебные запасы гарнизона, давал ему полномочия вынести приговор и осуществить наказание «по нашему указу и по Соборному Уложенью». Наказ 1667 года московским объезжим головам давал им право «черным и всяким обычным людем за непослушанье чинить наказанье, бить батоги и отсылать не на большое время в тюрьму»; если же проступок совершат «служилые и всякие ратные люди», то следует вынести их дело на рассмотрение вышестоящего приказа1.