Ясунари Кавабата («Голос бамбука, цветок персика», «Луна на воде», «Деревья», «Танцовщица из Идзу»)

Посохова Алиса Вадимовна, 404 группа

ВОПРОСЫ ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЯ

Ясунари Кавабата («Голос бамбука, цветок персика», «Луна на воде», «Деревья», «Танцовщица из Идзу»)

1. Жанровая специфика текстов Кавабата. Возрождение традиций дзуйхицу (обосновать примерами из каждой новеллы). Как Вы думаете, почему в западном литературоведении принято относить текст Кавабата к новеллам?

Произведения Кавабата представляет собой жанр японской малой прозы – дзуйхицу, а точнее – возрождение этого жанра. Кавабата пишет «следуя кисти» - непринуждённо, свободно и непредвзято. Его произведения – это, если говорить «по-западному», краткие зарисовки, в которых он «изображает всё, что попадётся на глаза» - воспоминания, неожиданные мысли, размышления о жизни и людях. Именно поэтому трудно сформулировать чёткую тематику творчества Кавабата, однако сближают между собой все его произведения философские традиции дзен-буддизма.

Каждое из произведений Кавабата – это изображение  неповторимых моментов, которые автор стремится запечатлеть. Это ощущение неповторимости наиболее ярко выражено в рассказе «Луна на воде», который состоит в основном из воспоминаний героини об умершем муже. Кёко размышляет о прошлом, и автор изображает её размышления в форме, близкой потоку сознания, от чего часто наблюдается перескок с одной мысли на другую – эта фрагментарность сознания ещё больше подчёркивает исключительность каждого мгновения.

Особое внимание Кавабата уделяет изображению природы в её единстве с каждым из героев, что является одной из характерных черт японской ментальности, а, следовательно, и жанра дзуйхицу. К примеру, в дзуйхицу «Голос бамбука, цветок персика» Миякаве  перестаёт ощущать свою отчужденность от природы и, в итоге, окончательно сливается с ней: «Миякава стал теперь думать, что сокол внутри него».

Дзуйхицу свойственная особая поэтизация «всего и вся». Самые непримечательные детали, на первый взгляд кажущиеся даже противными, находят себе место в японской эстетике. Они воспринимаются японцами вне категорий «отрицательное/положительное», не имеют оценки, потому что точно так же, как и все остальные предметы, содержат в себе будду. Это моно-но аварэ – «очарование вещей». В «танцовщице из Идзу» читаем:

«Танцовщица поставила барабан на скамейку посреди иссохших трав и платочком отерла пот с лица. Потом смахнула пыль со своих ног и вдруг, присев передо мной на корточки, стала смахивать дорожную пыль с моих длинных хакама».

Пот и пыль в этом отрывке отнюдь не имеют негативной окраски.

Метафоры Кавабата создают особую созерцательную атмосферу, погружаясь в которую читатель все больше и больше чувствует гармонию описываемого автором мира. В этом мире люди и природа составляют единое целое;  чувства, эмоции и душевные волнения гармонично сочетаются с безмятежностью и внутренним покоем. Даже те явления природы, которые обычно вызывают у читателя тревогу, на самом деле выражают безмятежность:

«Соэда по холоду в затылке ощущал, как студеный ночной ветер сдувает последние листья с деревьев. Может, действительно, показать Синъити фотографию и поговорить с ним, как предлагает Икуко?» («Деревья»)

Все названные черты присутствуют в каждом из произведений Кавабата.

Хотелось бы так же отметить, что принадлежность произведений Кавабата к жанру дзуйхицу не абсолютна – они часто содержат черты, которые дают возможность отнести их к жанру рассказа или повести, а ещё чаще – новеллы. Новелла - повествовательный прозаический жанр, для которого характерны краткость, острый сюжет, нейтральный стиль изложения, неожиданная развязка. Если присмотреться, можно увидеть в произведениях писателя черты этого жанра – они короткие, написаны в нейтральном стиле, однако не имеют внешнего острого сюжета и неожиданной развязки. В них нет сюжета в западном понимании этого понятия, то есть сюжета внешнего, однако в каждом из них есть достаточно яркий сюжет внутренний, своего рода «дзен – сюжет», который (однако) всегда приводит к одной и той же своего рода «дзен – развязке» - сатори.