Книги Д. Лихачева "Смех в Древней Руси"

Московский госуниверситет имени Ломоносова

Факультет журналистики

Кафедра периодической печати

Реферат

книги Д. Лихачева

«Смех в Древней Руси»

Подготовил студент дневного отделения первого курса магистратуры

Ильин Даниил Владимирович

Преподаватель – к. ф. н. Марина Леонидовна Князева

Москва, 2017 год

Дмитрий Лихачев внес огромный вклад в изучение древнерусской литературы. Многие из его трудов были переведены на разные языки. В данной работе мы рассмотрим книгу ученого, посвященную интереснейшему вопросу – смеховому миру Древней Руси.

Лихачев предваряет анализ словами о том, что его труд – продолжение традиции М. Бахтина^[1], который ввел в литературоведение ряд важных понятий, связанных с изучением смеховой культуры (сам термин «смеховая культура» Бахтин дал в работе «Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса»). Лихачев отмечает, что древнерусский смех – разновидность смеха средневекового, а значит известная книга Бахтина о Рабле - своего рода проводник в мир славянского смеха и методологический ориентир.

Судить о древнерусском смехе на сегодняшний день затруднительно, несмотря на внушительное число научных публикаций. В чем сущность скоморошества, их представлений? Имел ли место смех в древнерусских летописях? Лихачев заключает: «хотя показания о средневековом смехе очень ограничены, но зато они довольно единодушны»^[2]. Поэтому его характеристику, данную в книге, мы можем считать вполне достоверной.

Сущность смешного век от века не меняется, но есть конкретные черты смешного, свойственные той или иной эпохе. Для Средневековья это «направленность на наиболее чувствительные стороны человеческого бытия»^[3]: против всего святого, благочестивого и почетного. А также против самого смеющегося. Авторы древнерусских произведений и смеются над собой, и смешат собой читателя.

Заключается их саморазоблачение в следующем. Автор снижает свой образ, прикидывается дураком, заголяет «сокровенные места своего тела»^[4], но делает это с целью обретения свободы в смехе: это нужно для того, чтобы через себя осмеять все окружающее.

Для иллюстрации данного принципа Лихачев приводит шуточное послание стрельцов Никиты Гладкого и Алексея Стрижова к бежавшему из Москвы духовному писателю Сильвестру Медведеву, написанное в 1689 году.

Лихачев задается вопросом: как в Древней Руси терпелись пародии на церковные порядки, когда древнерусские люди были в большинстве своем весьма религиозны? Но то же самое существовало и на Западе. Об этом пишет Бахтин: «В дальнейшем развитии смеховой латинской литературы создаются пародийные дублеты буквально на все моменты церковного культа и вероучения. Это так называемая «parodia sacra», то есть священная пародия»^[5]. Отсюда – «Литургия пьяниц», «Литургия игроков», пародии на церковные гимны, пародийные завещания и многие другие литературные изыскания. Еще более богаты на произведения пародийные эпосы, написанные на народных языках.

Среди русской демократической сатиры 17 века мы отыщем такие названия: «Сказание о бражнике»^[6], «Служба кабаку» и др. Там пародируются церковные песнопения, но произведения запрещены не были. Лихачев объясняет это тем, что «древнерусские пародии вообще не являются пародиями в современном смысле»^[7]. Если заглянуть в «Краткую литературную энциклопедию», то мы увидим определение пародии: «Жанр литературно-художественной имитации, подражание стилю отдельного произведения, автора, литературного направления, жанра с целью его осмеяния»^[8]. Но древнерусская литература пародирования с целью осмеяния не знала: древнерусские сатирические произведения смеялись не над чем-то другим (традиционная пародия на литературное произведение – «передразнивание» манеры изображения действительности в нем) – они создавали смеховую ситуацию внутри себя, которая и «воздурялась».